Рубин из короны Витовта - Николай Дмитриев

Момент показался удачным. Если внезапно напасть на рыцаря, то, оставшись один, старый скарбничий никак не сможет оказать сопротивление. Гинне неслышно вытянул из рукава итальянский стилет, напрягся и, как рысь, прыгнул на спину Монивида. От резкого толчка тот упал на пол, и шут замахнулся стилетом, чтобы изо всех сил ударить рыцаря в шею.

Однако случилось неожиданное. Монивид дёрнулся, случайно зацепил рукой кучу оружия, и богатый руський щит, качнувшись на остром конце, прикрыл голову рыцаря от смертельного удара. Лезвие стилета с визгом ушло в сторону, а не растерявшийся скарбничий, ухватив шестопёр, нанёс удар Гинне. Шут, выронив оружие, замертво свалился рядом с распростётртым на полу рыцарем.

Чуть позже Монивид, ещё до конца всё не осознавая, сел на полу, разжал намертво сжатый кулак и, всматриваясь в сверкающий на ладони рубин, тихо спросил самого себя:

– Неужто это он помог? – и, наконец, уяснив, что случилось, сокрушённо добавил: – Вот если б я успел отвезти этот камень князю Витовту…

– Проте видтепер це обериг[213] нашего замка – отозвался скарбничий и, взяв у Монивида игравший яркими отблесками рубин, спрятал его в шкатулку…

На руинах бывшего магазина «Обувь» работали военнопленные. Измождённые люди в драном обмундировании цвета «хаки» голыми руками убирали битый кирпич с проезжей части и складывали его на обочине в более или менее ровные штабеля. В стороне от них топтался вооружённый винтовкой немец-конвоир и от скуки глазел по сторонам.

Однако особо рассматривать было нечего. Бомбовая серия пришлась точно поперёк единственной главной улицы Луцка, так что от кинотеатра «Солейль» и трёхэтажного универмага Кронштейна остались только груды щебня, перегородившие дорогу. Впрочем, узенький проход уже был расчищен, и редкие прохожие с трудом пробирались здесь через завалы.

Минхелю и Гашке, которые торопились в Старый город, пришлось даже обождать, пока несколько встречных горожан не прошли очищенной тропкой. Зато, одолев препятствие и выбравшись на уже чисто выметенный тротуар, друзья пошли рядом, и Гашке, высмотрев впереди каменный мост через речку, огибавшую Старый город, мечтательно заметил:

– Интересно, что они там такое нашли?..

Минхель ничего не ответил, а только ускорил шаг. Спешить основания были. Полчаса назад в отель «Бристоль», где они остановились, прибежал посыльный и сообщил, что в замке, где обустраивают временный концлагерь, нашли что-то интересное. Именно поэтому Минхель и Гашке без лишних разговоров торопливо перешли мост и остановились только перед въездной башней замка, справа от которой на месте разрушенного дворца князя Витовта строили самую обычную ограду.

Переведя дух, Гашке обратил внимание Минхеля на то, что башня выглядела как двойная. На старой кладке было хорошо заметно, что её в своё время усилили, достроив целых два этажа. В свою очередь и Вернер показал на широкую трещину, которая весьма заметно отделяла замковую стену от воротной башни и задумчиво предположил:

– Ты как считаешь, она давно образовалась, или это от последней бомбардировки получилось?

Гашке, который и сам надеялся, что вследствие военных разрушений в замке, где годами было хожено-перехожено, нашли нечто новое, только вздохнул и, даже не ответив, первым вошёл под стрельчатую арку.

Прораб в форме с отличиями «Тодта», который встретил Минхеля и Гашке на замковом дворе, без лишних расспросов подвёл их к ограждённой площадке с черневшей посередине неровной дырой и пояснил:

– Мы тут разобрали старую кладку и нашли что-то похожее на выложенный плитами пол. Интересно то, что одна из плит была поднята. Я сразу и послал за вами…

– Очень правильно, – поспешил заверить прораба Гашке и, подойдя к дыре, рядом с которой валялась окованная железом плоская каменная плита, нагнулся и заглянул в провал.

Поскольку никакой стены рядом уже не было, солнечные лучи наискось проникали в глубину, и в их свете Гашке чётко разглядел каменные ступеньки, спускавшиеся куда-то вниз.

– Это что, ход? – Гашке порывисто повернулся к прорабу.

– Именно, – коротко подтвердил тот и добавил: – Мои люди смотрели, там и правда ход дальше. Я приказал снять боковую фару с автомобиля, чтоб как следует всё рассмотреть…

Вскоре импровизированный фонарь принесли, и Минхель вместе с Гашке в сопровождении солдат, тащивших с собой аккумулятор, начали медленно спускаться в подземелье. Мощный луч автофары высвечивал каменную кладку хода, и Гашке, шагавший первым, напрасно присматривался к сероватым плитам, поскольку пока ничего похожего на двери не попадалось. Только когда было пройдено метров сорок, Гашке увидал низко расположенные боковые ответвления и заглянул туда. К его разочарованию, судя по всему, это было нечто похожее на вентиляционные продухи, и Гашке, не задерживаясь, повёл всех дальше. Однако далеко идти не пришлось. Ход заканчивался тремя ступеньками, но пройти ими возможности не было.

Мощный сдвиг грунта развалил старую кладку и наметрво сжал обе стены, создав препятствие, которое невозможно было преодолеть. К тому же такая попытка выглядела крайне опасной, поскольку арочные своды были окончательно разрушены, и всё это создало прочную забутовку [214] из слежавшейся земли и камня, так что разочарованному Гашке оставалось только бессильно выругаться.

Вернер тоже тщательно исследовал завал и сделал вывод:

– Считаю, это не новое, а давнее образование. Скорее всего, когда замок достраивали, где-то просел фундамент – вот и имеем…

Разочарование было таким сильным, что Гашке долго молчал и только потом, чтобы педантично поставить точку, предложил:

– Ну что ж… Посмотрим хотя б те продухи, а потом подумаем…

Так как поисковый запал у Гашке куда-то исчез, в продухи, которых было четыре, полез Минхель. Ясное дело, никаких ходов там не оказалось, однако в глубине последнего продуха Минхель неожиданно наткнулся на заткнутый в самый дальний угол полуистлевший свёрток какого-то тряпья.

На четвереньках выбравшись обратно, Вернер поднялся, но, когда он попытался развернуть находку, древняя ткань начала расползаться. И вдруг в свете фонаря что-то сверкнуло. Гашке, первым заметивший этот блеск, протянул руку, ухватил нечто твёрдое, легонько дёрнул (отчего остатки ткани посыпались на пол) и ахнул от неожиданности.